пятница, 29 января 2010 г.

УКРАЇНСЬКА МІФОЛОГІЯ. КРУТИ Сергій Іщенко, "Помідор"


Одним з ключових міфів національної історії є бій на залізничній станції Крути 29 січня 1918 року, в якому, за офіційною версією, жменька необстріляних студентів і гімназистів-патріотів героїчно протистояла величезним, озброєним до зубів, ордам більшовицьких окупантів. Мовляв, голова уряду Центральної Ради соціаліст Винниченко розпустив українську армію і тому обороняти Київ від московських загарбників довелося юним ідеалістам.

Насправді українську армію ніхто не розпускав. У січні 1918 року Центральна Рада мала 20-тисячне військо, 12 тисяч вояків було зосереджено у столиці. Червоні війська під командуванням колишнього царського офіцера лівого есера Муравйова налічували також близько 12 тисяч бійців, які рухалися на Київ одним потягом. Таким чином, сили були рівні, а тактична перевага була на боці Центральної Ради. Чому ж треба було висилати проти наступаючого противника студентів та школярів? Щоби дати відповідь на це запитання, варто згадати ще одну подію, що трапилася того самого дня, 29 січня 1918 року, у Києві.

Того дня політика Центральної Ради викликала страйк на заводі „Арсенал”, який швидко переріс у загальний, а потім – у збройне повстання. Більшість українських полків відмовилися проливати кров за Центральну Раду, оголосивши нейтралітет. Бійці полків імені Сагайдачного та Шевченка, а також Богданівського куреню перейшли на бік повсталого пролетаріату. На придушення повстання було кинуто „січових стрільців” – галичан, колишніх військовополонених солдат австро-угорської армії. Більше 1500 чоловік були повішені, розстріляні, заколоті багнетами. Вбивали жінок і дітей повсталих. Виступ київських робітників був потоплений у крові.

Знаючи усе це, неважко зрозуміти, чому Центральна Рада виставила на вірну загибель підлітків. Вивести з міста свої полки вона не могла, оскільки не довіряла їм - солдати не хотіли воювати проти більшовиків, кинути у бій „січових стрільців” – теж не могла, бо в такому разі вона б залишилася сам на сам з повсталим народом. Що ж до київських студентів, то їхня доля дійсно трагічна. Обмануті буржуазно-націоналістичною демагогією Центральної Ради, вони не мали жодних шансів вижити. Тим більше, як відзначав український історик Дмитро Дорошенко (до речі – правий, монархіст-гетьманець і переконаний антикомуніст), офіцери, які командували ними, грали в карти й пиячили у своєму вагоні, коли червоні підступали до Крутів. „Побачивши це, офіцери гукнули машиністу, щоби він рухав до Києва, і втекли, навіть не попередивши своїх солдатів”.

Сучасні історики часто згадують про розстріли та грабежі, вчинені Муравйовим у зайнятому його військами Києві. Так, це дійсно мало місце. Колишній офіцер царської армії поводився скоріше як середньовічний кондотьєр, ніж як робітничо-селянський командир. Але при цьому офіційна історіографія не любить згадувати той факт, що саме за ці дії Муравйов був заарештований співробітниками ЧК. Голова цієї установи, легендарний Фелікс Дзержинський відзначав: „гірший ворог наш не міг би нам стільки шкоди принести, скільки він приніс своїми жахливими розправами, розстрілами, самодурством, наданням солдатам права грабежу міст і сіл, все це він виробляв від імені нашої радянської влади, налаштовуючи проти нас все населення”. Згодом Муравйова помилували як цінного військового спеціаліста, але дуже скоро він організував заколот проти Радянської влади на Уралі й був розстріляний.

http://pomidor.blox.ua/html

http://livasprava.info/index.php?option=com_content&task=view&id=1613&Itemid=1

среда, 27 января 2010 г.

Ющенко и три поросенка


Виктор Андреевич навсегда останется в памяти народной. Он приложил к этому немало усилий. Целью третьего президента было не только управление страной, проведение «евроатлантической линии», но и завоевание собственной странички в истории. Политик влияет на ход событий не только имея власть, но и до тех пор, пока живы его дела. Запрись он на даче и наполняй трипольскую посуду гречневым медом все эти пять лет, все-равно бы с последним пунктом у него бы все получилось. Третий тур выборов - явление по-своему уникальное, ровно как и уровень доверия президенту, зафиксированный в первом полугодии его правления. Избиратели бело-синих вам в этом не признаются, не смотря на то что в первые месяцы 2005-го были готовы всем сердцем полюбить простого колхозного бухгалтера с такой сложной и неоднозначной судьбой. Опросы не врут.

Виктор Андреевич собирался оставить свой след в истории по-взрослому. Желательно было отметиться где-то между Мазепой и Грушевским. Для того чтобы попасть в учебники, необходимо соответствовать государственным догмам национал-демократии, и быть спорным ровно настолько, чтоб обеспечить будущих сотрудников Института Истории НАН темами для диссертаций. И надо признать - ему это удалось.

Политические кульбиты Гаранта возмутили как его противников, так и его соратников. За время правления всенародно избранный глава подсунул отечественному политикуму несколько милых свиней. Впрочем, это еще не свиньи, а пока только поросята. Визгу они, как и оскорбленная общественность, издают много, но до нужной кондиции дозреют еще не скоро. Назовем их «Бандера», «Радикальнее Радикалов» и «Оранжевый Активизм». Это условные имена. И когда кабанчики подрастут, их непременно переименуют. Быть может, в кабинетах на Банковой осталось еще несколько неприметных подсвинков, но пока что займемся уже известной нам тройкой.

http://livasprava.info/index.php?option=com_content&task=view&id=1607&Itemid=1

четверг, 21 января 2010 г.

Протест как часть спектакля

15 января в зале культурно-художественном центре НаУКМА состоялось культурное мероприятие, посвященное Национальной экспертной комиссии Украины по вопросам защиты общественной морали, в частности критике принципов и непопулярных методов ее работы. Организаторами акции стала инициативная группа украинских писателей в лице Сергея Жадана (на само мероприятие он так и не пришел), Леся Подервьянского, Андрея Бондаря и Юрия Андруховича. Организаторами было заявлено мнение о том, что заниматься подобными вопросами государственные организации в принципе не должны. А конкретно НЭК, с ее действиями и решениями, под прикрытием беспокойства о морали имеет все шансы превратиться в орган классической правительственной цензуры, и посему должна быть как можно скорее упразднена. Что отчасти верно, но не является решением проблемы.

В ходе самого события «восставшие» деятели культуры зачитывали отрывки из своих произведений, тешили публику гротескными заявлениями и всячески посягали на то, что нелюбимая комиссия зовет общественной моралью. Присутствующие звонко смеялись, аплодировали, требовали еще больше шуток и горячо поддерживали призывы литераторов всячески бойкотировать деятельность антидемократической НЭК. В лучших традициях неформатного шоу, в конце программы деятели искусства ответили на ряд вопросов зрителей. Когда дошел черед до вопроса о предпочтении на выборах, Андрухович и Подервьянский честно признались что будут голосовать за Ющенка, чем вызвали молчаливое удивление публики.
http://livasprava.info/index.php?option=com_content&task=view&id=1600&Itemid=1

http://politcom.org.ua/?p=1220

среда, 20 января 2010 г.

«Арбузный» фронт


В западной прессе красных (левых) зеленых любят называть не только экоасоциалистами, но и арбузами. Эта бахчевая культура, как известно, внешне зеленая, внутри красная. На самом деле у красно – зеленых свои счеты, как с Зелеными, так и некоторыми фракциями красных. Например, они на дух не переносят сталинистов. Советский союз в трактовках экосоциалистов - «бюрократический социализм» или «госкапитализм». Социализм они понимают в анархистской традиции, как «общество свободно ассоциированных производителей».

Нестыковки у экосоцалистов и с Зелеными. Ютта Дитфурт (Jutta Ditfurth), предводитель фракции фундаменталистов в рядах немецких Зеленых, а позже инициатор создания отдельной партии «Экологические левые» называла Йошку Фишера, в бытность его пребывания в правительстве «экофашистом».

Сами лево-зеленые считают своей главной предтечей действовавшую в конце 19го века одну радикальную группу внутри британской социал-демократической федерации, а позже социалистической лиги, в которой состояли радикальные левые и анархисты. Ее неформальным лидером был художник-прерафаэлит Уильям Моррис (William Morris). В своем главном труде-утопии «Вести ниоткуда или Эпоха спокойствия» Моррис раскритиковал марксистский социалистчиеский госсударственый идеал и предложил свою утопическую социальную модель, где царит гармония человека и окружающей его среды. Так же он подверг критике механизированный труд. Как предприниматель, он организовал предприятие по производству предметов роскоши и утвари, действовавшее, как процветающий кооператив ремесленников. В пионеры экосоциализма левые зеленые записывают российского большевика Александра Богданова автора Теория равновесия, которая якобы предвосхитила “Пределы роста”. Д.Л. Медоуза

Как не парадоксально экосоциализм как оформленная доктрина появился в ГДР, где левый дисисдент Рудольф Баро (Rudolf Bahro) в конце 70-ых опубликовал труды «Альтернатива в Восточной Европе» и «Социализм и выживание».

По существу тексты Баро были попыткой левого осмысления появившихся тогда докладов Римского клуба. Их публикация стоила автору ареста, судебного процесса и приговора,- восемь лет заключения. Баро освободили и позволили эмигрировать в ФРГ только после шумной международной кампании.

К слову, тема экологии отстается до сих пор удобной площадкой для критики сталинских режимов изнутри. Сегодня внутри партии китайских коммунистов, если верить британскому журналу The Statesman, активно действует неформальная лево-зеленая оппозиция, осуждающая курс руководства КНР на бездумную индустриализацию.

Но вернемся в 70-ые. Паралельно Баро австралийский марксист Алан Роберст (Alan Roberts) обрушился на советские теории потребления. Прорывом для экосоциалистов стало начало выхода журнала Capitalism, Nature, Socialism (CNS) в 1988 году. Австралия до сих пор является неформальным лидером красно – зеленых. С 1991-го года при местной Демократической социалистической партии издается еженедельник Green Left Weekly, который можно считать самым авторитетным и известным изданием экосоциалистов.

В то же самое время внутри евопейских Зеленых обострилась борьба между фундаменталистами и реалистами. В ряде случае это привело к расколам и появлению экосоциалистических партий, вроде уже упомянутой выше партии Экологические Левые.

Волна интереса к экологии среди левых на рубеже 80-90-ых совпало с идейной перезагрузкой бывших коммунимстических партий. Многие из них стали называть себя экосоциалистчиескими. Позже возник межпартийный Северный Альянс Зеленых Левых (Nordic Green Left Alliance). Не смотря на присуствие в названии слов «левые зеленые» в Альянсе доминируют бывшие коммунистические партии стран Скандинавии.

В 2001-ом году Михаэль Лови – член троцкистской группировки Воссоединённый Четвёртый интернациона́л на пару с Джоель Ковел (Joel Kovel), активистом американских Зеленых, написали Манифет экосоциализма. Некоторые партии левых зеленых считают это текст своим программным документом.

В 2007-ом году в Париже был основан Международная сэко-социалистчиеская сеть . Ecosocialist International Network (EIN). На мероприятии приняло участие 60 делегатов, главным образом из европейских стран и Северной Америки.

В январе 2009-го прошла вторая встреча Сети. Примечательно, что отдельным пунктом в итоговом документе встречи организаторы призвали единомышленников из Восточной европы и стран Третьего мира присоединятся к их интернационалу. В настоящее время они работают в рамках движения Соцаильных Форумов. Если верить ресурсу Wikipedia в настоящее время главным представителем Сети в бывшем СССР является редакция московского журнала Праксис и Библиотека имени Виктора Сержа.

Однако говорить про особые успехи экосоциалистов, пожалуй, еще рано. Зачастую левые зеленые остаются интегрированными в ряды традиционных зеленых партий. Так в Партии Зеленых Англии и Уэльса есть секция Green Left, куда входят оба лидера партии Дерек Валл (Derek Wall), публично называющий себя марксистом, и Шиан Бери (Siân Berry). Голландская Зеленая Левая Партия в принципе на программных документах относит себя к левым зеленым.

Существуют группы экосоциалистов и внутри марксистских организаций, прежде всего троцкистов. Марксисты экологического толка обеъдиненные вокруг британского журнала Socialist Resistance.

Наиболее успешная дейсвтующая ныне партия экосоциалистов – датская партия «Альянс Левых Зеленых».

Альянс возник в 1989-ом году путем объединения трех коммунистических группировок – Левые социалисты Left Socialists, Компартия Дании Communist Party of Denmark (DKP) и Социалистческая рабочая Партия Socialist Workers Party (SAP).В 1994-ом Альянс впервые пробился в парламент, хотя до сих пор в парвительственые коалиции его представители не входили.

Основные программные задачи Альянса: установление в Дании социализма и его экспансия по всему миру, достижения единства левых в борьбе против капитализма, совершенствование даткой системы социальной защиты, торжество социальной справедливости, пропаганда свобод, солидарности, толерантности.

Партия выступает против европейской интеграции и НАТО. Необычная структура руководства партии. У Альянса нет председателя. Его функции выполняет комиет, состоящий из 25 человек. Каждый парламентарий от Альянса обязан отдавать от своей зарплаты партии такую часть оклада, чтобы его зарплата в итоге была ровная средней зарплате обычного датского наёмного работника.

Даткий опыт, скорее, исключение из правил.

Кроме организационных проблем у экосоциалистов полно идейных расхождений. Выделяются две фракции: первая – близкая к марксистам предлагает распределять продукты по плановому принципу. Вторая – либертарная (близкая к анархистской теории), ратует за то, чтобы передать вопрос распределения в компетенцию общин. Кроме того, по сей день у экосоциалистов нет представления о единой стратегии. Одни критикуют старую установку Зеленых , которая гласит «работать на альтернативу будучи в системе». Другие признают, что участие в «системе» помогает левым выносить актуальные проблемы до широкой общественности. Часть теоретиков левых зеленых выступает против т.н. «пораженчества», когда экологи увлекаются какими-то локальными кампаниями вроде уборки мусора в ущерб глобальной повестки дня. Наконец, для некоторых идеологов течения, свойственное «глубинным экологам» обожетсвление природы представляется реакционным оно ведет к мальтузиантсву, откуда рукой подать до экофашизма. В туманном состоянии пребывает вопрос об участии в эко-социалистчиеском движении рабочего класса и профсоюзов.

У красно- зеленых существуют определенные разногласия с коллегами по левому лагерю. Так марксисты полагают, что эко-социалистский сценарий антикапиталистической революции (протесты озабоченнызх проблемами природы граждан) камня на камне не оставляет от теории классовой борьбы. Не считая того, что само по себе подобная тотальная истерия на почве защиты окружающей среды выглядит фантастической. Оппоненты эко-социалисов слева также обращают внимание на то, что зацикливание программы левых зеленых на проблемы неминуемой природной катастрофы придает минорный характер движению освобождения, которое должно строиться «не на страхе, но на надежде».

Впрочем, у лево-зеленых, как политической силы, есть значительный потенциал. Особенно, он заметен на фоне дрейфа традиционных социал-демократических и «зеленых» партий в сторону либерализма и очевидной, как показал климатический саммит в Копенгагене, неспособности капиталистической элиты отвечать на глобальные экологические вызовы.

Текст написан для ресурсов
«Политком»
„Ліва Справа”

вторник, 19 января 2010 г.

Первый тур президентских выборов в Украине. Левый взгляд


Список поражений

Все голоса не подсчитаны, но данные 98.61% бюллетеней (19.30), дают основание сделать некоторые выводы. Результаты ЦИК (обновляется).

Цифры эти мало отличаются от полудюжины обнародованных 17 января экзит-полов. То есть массового вброса бюллетеней после закрытия избирательных участков не производилось или фальсифицировали так, что в конечном итоге это практически не сказалось. То есть выборы прошли достаточно честно. Атмосфера истерии и взаимного недоверия друг к другу представителей правящей буржуазной политической элиты, возможно, способствовала их порядочности. Но политические битвы интересны не только победителями, но и проигравшими. Выборы хороши, как срез настроений общества, все равно между выбором «демократических» представителей и реализацией политики не зазор, а пропасть.


«Левые»

Сокращающаяся поддержка парламентских «идеологических левых» политиков упала до очередной минимальной отметки. Менее четырех процентов Симоненко и Мороза – это предсказуемо горький для коммунистов и разгромный для СПУ результат. Мороз с его почти половиной процента – это не столько приговор идеологии, сколько политической организационной несостоятельности партии, что справедливо хотя, в меньшей мере, и для коммунистов.

И Мороз, и Симоненко в последнее десятилетие слишком увлеклись «реальной политикой». Они демонстрировали способность «прагматично» менять взгляды и изумительную идеологическую гибкость. Это свойство, которое могло бы, возможно, помочь им завоевать голоса среднего класса, которого в стране нет. Левая политика должна быть так же этична, как и консервативная. Она не может ставить сиюминутную выгоду выше гуманистических ценностей и принципов свободы, солидарности, справедливости. Все буржуазные политики лицемеры, но социал-демократические вожди должны свою двуличность скрывать гораздо лучше, чем другие. Это технологично. Иначе все закончится грандиозным провалом. Что мы и наблюдаем.

Они так долго цеплялись за «цивилизационный» выбор и подменяли им реальные классовые интересы тоже вылезло им боком. Эти аргументы давно перехвачены «бело-голубыми» политиками. Левая партия не может формулировать ценности общие для рабочего и промышленника, а именно над этим компартия и соцпартия работали все 90е и нулевые годы. Группа профессиональных политиков, оторванная от класса, неспособная проводить даже социал-реформистскую политику не может называться «левыми».

«Правые»

Национал-демократы показали, что их уровень поддержки в обществе примерно равен 7 %. После того, как пропрезидентские либералы (Яценюк, Гриценко) пошли отдельными колонами, выяснилось, что их совокупная поддержка выше, чем у «настоящих» правых. Гриценко с его компанией «за три копейки» получил результат сравнимый с Тягнибоковским. А ведь на стороне лидера ультраправых была партийная структура, деньги, представительство в нескольких местных органах власти. Понятно, что значительная часть избирателей Ющенко – это потенциальный электорат Тягнибока и все же стоит признать, что провал избирательной компании получился знатный. Ющенко смог отнять голоса у идеологически правых «соратников» нацдемов, но потерял голоса умеренных либералов.

На данный момент можно сказать, что правление Ющенко политически изолировало правых и подорвало к ним доверие менее радикальных либералов. Консервативное правление нынешнего обитателя дома на Банковой стало периодом максимальной популярности в культуре и государственном строительстве правых и праворадикальных концепций. Он же стал могильщиком этой идеологии. Оказалось, что президент-патриот очень утомляет граждан. Правые уходят из власти, имея в своих руках партийные структуры, знаковых деятелей культуры, деньги и не иллюзорную власть и представительство в ряде регионов, но уровень их поддержки в обществе упал до уровня конца 90х.

Провал Ратушняка доказал в очередной раз, что антисемитизм, как мобилизующая идея не воспринимается всерьез даже правым и достаточно ксенофобским избирателем национал-демократов.

«Новые лица» и проигравшие избиратели

Кроме пары лидеров гонки так же ее победителями могут считаться Тигипко, Яценюк, Гриценко. Представители различного «посола» идеологических либералов не только взяли совокупно до 20-ти процентов, но и умудрились сделать это более-менее равномерно по всей стране. То есть их восприняли, как «новые лица» миллионы избирателей по обе стороны Днепра. Что является их грубой ошибкой. Они не менее "системны" и "стары", чем Янукович, Тимошенко или Ющенко.
Это «кандидаты надежды» и «молодые лица в политике», как их уже окрестили эксперты. Впрочем, на отставного полковника Гриценко поток любезных слов в «ночь выборов» не лился, хотя это, пожалуй, самое «новое» лицо. Он всего-то был министром обороны и избирался в парламент от оранжевых. Остальные «протестные» либералы еще «новее».

В советские времена Тигипко был комсомольским функционером. В 90-х стал одним из успешных скромных миллионеров, работал вице-премьером, министром экономики, был лидером «Трудовой Украины» в парламенте, посидел в кресле главы нацбанка, возглавлял предвыборный штаб Януковича. Мог быть выдвинут кандидатом в президенты в 2004 году. Если бы он победил Ющенко, то никакого «Майдана» бы не было, как исторического события. Новое – это хорошо забытое старое. Впрочем, если избиратели умудрились забыть такого видного политика периода Кучмы, то память должна считаться самым слабым местом украинского избирателя.

Яценюка «забыть» было сложнее. «Новый» и «молодой» успел в 2000-х побывать министом экономики, министром иностранных дел, замом главы секретариата Президента и спикером парламента. Получил он голосов примерно вдвое меньше чем Тигипко.

Ночью Тигипко высказался в том ключе, что не будет агитировать ни за одного из претендентов во втором туре. Ход разумный, так как приказать или повлиять на своих протестных избирателей он и так не сможет. Так же банкир-миллионер заявил о поддержке «непопулярных» мер. О характере таких «реформ» мы уже писали . Автоматически, он стал лидером либеральной рыночной оппозиции после выборов. Это абсурдно, но люди купились на мужественное лицо и энергичную риторику. Можно ожидать, что Тигипко постарается использовать поддержку избирателей для того чтоб начать строительство праволиберальной, далекой от проблем этнополитики партии.

Бойкот.

2% голосующих против всех кандидатов – это еще не поражение этой позиции, но и набрать 50%, чтоб направить Януковича и Тимошенко в «нокаут» у них не получится. Ряд либеральных, ультралевых и ультраправых микроскопических группировок поддерживают «активный бойкот». Даже, если сейчас все кандидаты не прошедшие во второй тур призовут проголосовать «против всех», то и при нынешнем раскладе, то все равно вряд ли что-то получится. Так же невнятная «общедемократическая» и «антикоррупционная» лексика и левых и правых никак не повлияет на изменение предпочтений избирателей. То есть, почему против всех и сколько среди голосовавших разуверившихся либералов, фашистов или коммунистов мы так и не узнаем, как, впрочем и мотивы тех кто эти выборы проигнорировал. Вряд ли там все 8% являются идейными анархистами . Кому-то просто было лень.

31октября 2004 проголосовало 74,54 17 января 2010 - 66,72. Количество людей, которые не пришли в этом году на праздник волеизъявления впечатляет. Хотя, все равно мы видим, что демократическая система имеет большой запас прочности, а пустота официозной политики была заполнена протестным голосование за «молодых» и «новых».


«Победители»

Янукович и Тимошенко вышли из первого тура с убийственным для них результатом. Система регионального разделения политической системы страны еще не умерла, но ей уже нездоровится. Какие они сделают выводы? Это нам пока что неизвестно, но понятно, что ситуация для них непростая.

В случае победы Тимошенко обещает не распускать парламент, а сколотить новое большинство. Это может у нее получится. Отсутствие необходимости задабривать народ перед выборами развязывает ей руки. Она уже говорила о «диктатуре закона». Авторитаризм и наведение порядка так часто звучали в ее речи, что автократия в ее случае станет продолжением некоего подобия политической идеологии, которым руководствуется ее сила. Это сочетание популизма с корпоративистскими инициативами в сфере профсоюзов (ограничение прав «маленьких» союзов) и откровенный вождизм «Воны» будут означать ужесточение режима и ограничение гражданских прав. Это все «от головы». Так будет делаться в силу аюсолютно трезвого и рационального расчета.

Авторитаризм Януковича больше будет связан не с его идеологией, а с политической культурой крупного корпоративного бизнеса. Это просто мачизм, не осознающий собственной жестокости, убежденность в праве сильного, презрение к слабым, упрямство. Отечественный капитал взращивался в соседней пробирке с гангстериадом. Глупо считать их бандитами, как некоторые «оранжевые» интеллектуалы, но стиль поведения обычного гопника им помогает жить и работать. При этом Янукович вряд ли начнет закручивать гайки на второй день после выборов. Ему нужно усилить парламентское представительство своей партии, чтоб не зависить от ситуационных союзников. Так что «свобода слова» и прочие ценности могут при нем просуществовать на несколько месяцев дольше.

В любом случае фракции крупного капитала, которые стоят за обеими силами желают одного и того же. А именно, установления социального мира и спокойствии за счет трудящихся классов и неудачливых конкурентов. Делать это нужно достаточно жестко по определению, но «не срывая резьбу».

Как развернутся события в свете грядущего бюджетного кризиса … неизвестно. Все наши мрачные прогнозы могут оказаться оптимистичными, а реальностью станет дефолт социальных обязательств. И тогда нам понадобится срочно осваивать иностранный опыт активных действий , пока не поздно еще что-то сделать.

Выводы.

Массовая поддержка и любовь к двум претендентам на президентский пост явно меньше, чем к фаворитам гонки 2004. Авторитарный режим, опирающийся на страх. Без любви и уважения долго просуществовать не сможет. Так что не исключено, что сворачивание свобод, борьба против социальных протестов и оппонентов так и не перешагнет ту грань, за которой начинаются полномасштабные репрессии. Непопулярная и слабая власть – залог вашей свободы.


Украинские левые должны выбрать способ своих внепарламентских действий (других и не предвидится, кроме как в снах нескольких марксистов) исходя из своих ценностей и задач. Нужно помнить о том, что такими сферами приложения могут быть и профсоюзы и красно-зеленая борьба и другие идеологически приемлемые формы активизма.

Внепарламентские левые должны воспользоваться ситуацией разочарования в консерватизме и начать строить низовые организации, которые не приспосабливались бы к растущей волне либеральных настроений. Нужно избежать смешения «влажного» с «мягким». Мокрая черная кошка (символ дикой забастовки) выглядит убого. Альянсы с либералами и откровенно правыми недопустимы.

суббота, 9 января 2010 г.

Фашизм - преступление или мнение?


ЛС публикует текст доклада, который будет обсуждаться на дискуссии "о национальном". Высказаться об этом материале можно будет 20 декабря в 14.00 по адресу (метро Политехнический ин-т,ул.Ванды Василевской 7,ауд.704б).

В среде украинских левых намечена отчетливая тенденция: в вопросе выбора стратегии противодействия ультраправым по возможности перенимается опыт либерального европейского антифашизма. То есть, многим левым (в том числе анархистам) представляется возможным и необходимым «запрещать» фашизм с помощью, в частности, государственного репрессивного аппарата. Ориентиром им служит Западная Европа с её криминальным преследованием откровенных манифестаций приверженности национал-социалистическим догмам и отдельным политикам межвоенного времени (табу на свастику, на упоминание Гитлера в позитивном контексте и т.д.). Предполагается, что «фашизм – не мнение, а преступление», носители этой идеологии все поголовно, как минимум, страдают серьёзными нарушениями психики и вообще не совсем люди; поэтому с поклонниками Гитлера нечего и разговаривать – надо просто построже «запретить им». Характерно, что ряд «левых» при этом предлагает сплотиться в тесной антифашистской связке с такими свободолюбивыми учреждениями, как СБУ и НЭК по защите общественной морали. Дескать, задушим вместе фашистскую гадину, а потом уж сами примемся за «меньшее зло» - либеральный капитализм.

О фашизоидности, по определению присущей силовым структурам и спецслужбам любого государства, сказано и написано немало. Казалось бы, должно быть понятно, насколько странным является предложение радикальным левым сотрудничать с политической полицией, регулярно прессующей активистов и активно отстаивающей правоконсервативные идеалы «государственности», «национальной памяти», «патриотизма». Отдельный вопрос – как собираются бороться с нацизмом и антисемитизмом «моралисты», чью кадровую основу составляют, помимо профессиональных бюрократов, олдовые «национал-демократы», выходцы из Руха, «Просвиты» и тому подобных тусовок? «Просвита» из коллектива престарелых филологов-любителей давно превратилась в легальное прикрытие для неонацистов, особенно в регионах; да и ксенофобские, ультраправые взгляды старых «нацдемов» вроде Левка Лукьяненко, Леся Танюка, Лилии Григорович и тому подобных персонажей давно уже не являются чем-то сенсационным. Если вдруг НЭК, как пообещал её руководитель, начнёт всерьёз «бороться с нацизмом», это будет одесская история о «неофашистской организации «Антифа» , повторенная в общеукраинском масштабе.


Те же яйца

Экзотичность такого «единого антифашистского фронта» настолько очевидна, что нет смысла долго её доказывать. Полезнее остановиться на самой стратегии принципиального игнорирования фашистов, принятой европейскими либералами. Выталкивая кого-то из публичного пространства, выделяя дегуманизированную социальную категорию, с представителями которой невозможно дискутировать, либералы тем самым признают, что не имеют на самом деле никаких рациональных аргументов против позиции, занимаемой этими людьми. В отношении Германии это хорошо описал бременский профессор Фреерк Гюскен: политические ориентиры правящих либералов и угнетаемых ими неофашистов в основном совпадают. И те, и те исповедуют экономический национализм, выступают за сильное государство и ограничение миграции. А расходятся во второстепенных «тактических» вопросах: у либералов тактика более успешная.

«Антифашизм» европейских властей сводится к демонизации антикварных нацистов: субкультурной ультраправой молодёжи и просто фриков, носящих коричневую униформу, «хайляющих» и развешивающих свастики и портреты Гитлера. Запрещается, главным образом, символика и отдельные персоналии 30-х годов. В результате в массовом сознании формируется следующая логическая цепочка: фашизм это плохо; фашизм это когда свастика, готический шрифт и на трибуне усатый дядька; всё остальное – это нормально. Между тем, очевидно, что настоящий фашизм, представляющий реальную угрозу, вовсе не будет буквальным воспроизведением движений и режимов 80-летней давности. Борьба со свастиками – это как если бы генералы, планирующие операции против сомалийских пиратов, представляли их себе в треуголках, с мушкетами и саблями.
Войны с нафталиновыми декорациями только мешают прояснению элементов настоящего фашизма, структурно аналогичных «классическим» режимам. А эти элементы, тем временем, и без скомпрометированного декора прекрасно приживаются один за другим в современных либеральных демократиях. Классические пункты фашистской программы, снабжённые либеральной фразеологией, берутся на вооружение респектабельными популярными политиками. Когда процесс незаметной фашизации государства заходит достаточно далеко, можно озаботиться и декорациями – как в Италии, где последователи Муссолини вливаются в правящую партию, или в России, где форму военной полиции украсили фасциями. Но вполне можно обойтись и без такого баловства.

Вообще, сложно представить себе «запрет» настоящего фашизма в рамках либеральной юстиции. Запрет на пропаганду экономического национализма, на отстаивание «национальных интересов», на ограничение миграции? Или, может быть, запрет проводить референдумы на тему религиозных сооружений? Звучит довольно глупо. Юридические механизмы бессильны постольку, поскольку конечные цели фашистов совпадают с целеполаганием самого либерального государства.

А если начать искать границы толерантности либералов, быстро окажется, что эта толерантность должна распространяться на ультраправых в гораздо большей степени, чем на ультралевых. В фундаментальных вопросах у либерала гораздо больше общего с правым, чем с левым. В порядке эксперимента посчитайте, сколько в украинской конституции и уголовном кодексе статей, позволяющих поставить вне закона даже самых умеренных леваков. И если сегодня законопроект о «запрете коммунистической идеологии» вызывает только здоровый смех, то причина тому – интеллектуальная мощь авторов документа, а не недоработка отечественной юстиции. За одно только неуважение к «территориальной целостности» можно пересадить всех левых, от уличных бойцов-антифа и активистов до кабинетных теоретиков и скромных публицистов.

В современной Европе базовые нормы законодательства не менее однозначны. В Германии, например, прямо в Основном законе написано: «Свобода преподавания не освобождает от обязанности сохранять верность конституции». Тем не менее, к коммунизму там сейчас относятся более терпимо, чем к фашизму. Это – исключительно заслуга «исторической памяти» европейцев о последней войне и усилий левых деятелей, которые на протяжении последнего столетия с переменным успехом отвоёвывали у правых культурную гегемонию. Меньше всего за это надо благодарить справедливый либерально-демократический строй.

Немного истории

Не секрет, что фашисты в ХХ веке не придумали ничего нового, что не было бы уже опробовано на практике «либеральными демократиями» в ХІХ веке. Концлагеря, этнические чистки, массовое истребление людей и управление при помощи террора, разделение общества на неравноправные категории – всё это уже было. Викторианская Британия и другие империалистические державы рутинно использовали эти инструменты для управления колониями. Единственная новация фашистов состояла в том, чтобы устроить это на территории Европы. Много написано об английских корнях немецкого фашизма: имперская идеология, тотальная пропаганда, национализм, расизм, муштра, страсть к «порядку» и дисциплине. Сложно найти государство, которое бы не увлекалось в первой половине прошлого века евгеникой, расовым отбором, принудительными массовыми стерилизациями и т.п.: это делали и в прогрессивных США, и в социал-демократической Швеции, такова была общепринятая норма. И, наверное, есть какая-то сермяжная правда в определении российского следователя, усмотревшего состав преступления в «противостоянии интересам лиц, пропагандирующих деятельность фашизма, т.е. поддержание нормального функционирования жизнеобеспечения граждан». В той же Британии с тех пор не изменились фундаментальные основы государственной системы: Хартия вольностей, Вестминстерская политическая система, либерализм Локка. То есть, в самом либерализме нет ничего, что принципиально исключило бы применение таких практик, которые мы бы сегодня назвали фашистскими.

Изменились «неформальные» обстоятельства: сильное рабочее движение и итоги Второй мировой войны придали левым легитимность в глазах общества и в значительной мере лишили этой легитимности ультраправых. Если бы Гитлер умер в конце 1930-х, не доведя дело до войны, он вошел бы в анналы как крайне эффективный лидер, икона вроде Черчилля и Рузвельта. В концлагерях сидели только коммунисты и гомосексуалисты, экономика работала как часы (правда, говорят, что «экономическое чудо» рассыпалось бы, если бы не началась война). После войны в США раздавались голоса против оккупации Германии и проведения суда над руководством Рейха: мол, победили и всё, оставьте страну в покое и не вмешивайтесь дальше. Но после Нюрнбергского процесса появился список вещей, которые государству делать теперь зазорно (по крайней мере, публично и не стесняясь). Насильственные практики, открыто существовавшие при старых капиталистических режимах, при современном либеральном капитализме должны скрываться под благообразными названиями вроде «центров временного содержания» вместо «концлагерей».

Впрочем, зачастую можно найти поразительную преемственность: например, в 1945 году казармы СС в Дахау заняли американские войска, а с 1972 г. по сей день их использует по прямому назначению баварский спецназ. Да и вообще, окончание холодной войны, демонтаж социального государства в ходе неолиберальных контрреформ – всё это понижает политическое значение рабочего класса в Европе и размывает послевоенную левоцентристскую гегемонию. На протяжении последнего десятилетия либеральный капитализм, оставаясь неизменным в своей основе, опять забирает вправо.

Что дальше

Означает ли это, что перед нами перспектива «полноценного» фашизма? Нет. Фашизм – это альтернативный либеральной демократии режим функционирования капиталистической системы, к которому прибегают тогда, когда существующему состоянию дел серьёзно угрожают левые движения. Именно поэтому в Украине сегодня нет оснований бояться классического фашистского режима: левых сил вообще практически нет, и они не могут угрожать действующей ныне олигархической демократии. Элитам нет нужды призывать на помощь малоприятных воинов белой расы. Скорее уж существующее либерально-демократическое государство само будет постепенно дрейфовать вправо, к национально-консервативным ценностям, патриотизму, «порядку» и точечным репрессиям против активистов. Да и Европу, вероятно, ждёт именно такое будущее – судя по тому, как неотвратимо правеют тамошние режимы.
Последнее, что нужно делать при таких перспективах – обращаться за помощью к государству. Ведь от него-то и исходит основная угроза, а вовсе не от анахроничных уличных «национал-социалистов» (впрочем, проливающих на улицах реальную кровь). И уж точно не игнорировать ультраправых, отказываясь от полемики с ними. Фашизм – это таки «мнение», причём довольно притягательное для масс в силу своей эмоциональности, в отличие от сухой рациональности левого политического проекта. С этим «мнением» нужно грамотно спорить и побеждать в этих спорах, а не полагаться на силу репрессивного аппарата. Речь идёт не о либеральном утопизме полной свободы слова, собраний и т.д., а просто-напросто о разумной стратегии борьбы.

Вот только левые должны вести эти споры с левых позиций, не попадая в ловушку либеральной догматики. Нет никакого смысла в жертвенном желании стать либеральнее самих либералов, толкуя о правах человека и равенстве возможностей. Иначе можно быстро договориться до того, что, например, проявления расизма, гомофобии, ксенофобии и цензуры в современной Украине – наследие проклятого советского прошлого, и надо, дескать, просто это наследие изживать и поскорее «интегрироваться в Европу». Левым бы тут не поддакивать, а объяснить, что права человека нарушаются не только фашистскими режимами; что фашизм не сводится к «бесноватому фюреру» и террору кучки сумасшедших фанатиков; что он имеет свои социально-экономические основания и логику возникновения, поэтому и борьба против него должна быть не юридической, а социально-экономической – то есть, классовой – борьбой.

И все политические дискуссии в основе своей сводятся к вопросу классовому. Тот, кто принципиально занимает сторону правящего класса, при необходимости поддержит и фашистов – экономические «свободы» окажутся важнее политических и гражданских. Последовательный антифашизм может быть только левым, антикапиталистическим.

http://livasprava.info/